КАССАНДРА

            Соль и дорожная пыль покрывают мои ноги. Черно моё платье и темны мои глаза.

 Ветер бьётся о высокие стены старого города за моей спиной, швыряется песком

сухой длинной дороги. Клеймом горит имя на моём лбу и моё проклятье - мой дар

- мой единственный спутник. Ни одной птицы кроме чайки над моей головой.

Она не даёт ни о чём забыть; крики, такие тоскливые, о море, о ветре.

Сильном, нежном ветре из детства, играющем с подолом платья и с непослушными

 волосами...

... Волны тихо набегают на белый песок под белым солнцем. Они  остаются, 

пропадая в береге с тихим шелестом  „грисс... грисс..." и унося с собой каждый раз

новую тайну. Что-то тянет, притягивает мой взгляд к серой полосе горизонта у

конца земли, там за морем. Где-то там наверняка есть места, в которых  ещё побываю,

чтобы узнать их секреты. Я сойду с корабля, пахнущего кипарисом и свежестью брызг,

под громкие крики гребцов и хвалебные гимны Посейдону. Дыхание чужих лесов

коснётся меня, осторожно как прикосновение рук к жертвеннику, подарит новые сны

и новые желания. Как много можно мне ещё узнать! Раскинув руки среди шершавых

корней впитывать истории без конца, без начала. Читать сквозь занавесу тумана

рассказы бродячих певцов, которые ещё только будут рождены...

Мой отец зовёт меня горным эхом из синих ущелий.

На деревянном столе под занавесом из дикого винограда ждёт обед.

Белый и солёный овечий сыр, словно большой солнечный зайчик, пробравшийся

сквозь густую зелёную листву и упавший без сил рядом с вином и хлебом.

Лучи пронизывают острыми стрелами волосы матери и вздрагивают кровавыми

каплями в её стакане. Некоторые из них гладят теплом пальцы на моих ногах,

колени, плечи, лоб. Локтём я тихонько дотрагиваюсь до локтя матери, медленно и

осторожно, чтобы никто не заметил. Мне будет очень нехватать её, когда она умрёт.

А после обеда снова шепчут волны о чём-то, но я не понимаю о чём. Я закрываю глаза,

зажмуриваю их так сильно, как только могу, чтобы лучше расслышать голоса

трёх ткачих в морском ветре. И вот  вижу сквозь сжатые веки лица незнакомых

мне людей и слышу в пении  моря их имена , их секреты. 

И никто-никто не знает моих.